Денёк выдался что надо. Солнце золотым ореолом сияло на небосклоне и где-то неподалёку пели птицы.
В огромном особняке семьи Моралез, где народу жило, пожалуй, больше, чем в самом Ванкувере, также раздавалось щебетание. Все бегали и суетились, готовясь к обеду по новому поводу, который, скорее всего, и не был особым поводом, но маму Кармен попробовать переубедить было почти также сложно, как попытаться пробить танковую броню детской лопаткой. Любимая старшая дочка, Кармен, наконец приехала в отчий дом, повидаться с мамой и своей семьёй.
Кармен, улыбаясь, просто сияла. Похоже, всё было не так уж и плохо, как она ожидала. «Мама такая весёлая… Она очень рада, что у меня наконец-таки появилась подруга, которую я могу познакомить с ней. Хм, знала бы она…»
Кар чуть помотала головой, зачёркивая картинки, которые тут же пронеслись перед глазами, и ринулась на кухню за салатом.
Спустя каких-то несколько минут, вся семья была в сборе. Огромный стол просто разваливался от тарелочек и плошек с разными яствами, которые не преминула приготовить мать Кармен. Милая «светская» беседа шла на отвлечённые темы и Кар могла отвлечься, наблюдая за неторопливым течением облаков по небу.
Думая о своём, девушка никак не могла не порадоваться за себя. Отличный день, отличная погода; напротив неё сидит её любимый человек – мама; рядом сидит любимая девушка… Ну чем не праздник души?..
Пауло. Такое короткое имя, такой чёткий и быстрый звук. Именно с этого слова произошло начало конца.
Мама встречает юношу, усаживает его за стол. Пауло рассказывает о своём бизнесе. Он чистит ковры. «Что за бред?.. Какие ковры?.. Как вообще можно подобным заниматься?..»
- Шейн, Пауло мог бы помочь тебе. И вообще Пауло очень интересный человек. Вы могли бы сходить куда-нибудь вместе…
Щелчок. Зубы сомкнулись друг с другом так, что, казалось, могли бы прорезать сталь. Кармен не поворачивает головы в сторону Шейн; зачем, она и так знает, что происходит. Она и так видит. Она же женщина…
- Мама, Шейн не интересуется коврами. – Слишком резко. Давай, нежнее… - Мама, не нужно.
- Кармен, ну зачем ты всё портишь?.. Откуда ты знаешь, может, Шейн интересуется Пауло…
«Шейн интересуется Пауло?.. Господи, какой низкий разговор!.. Как вообще можно кого-то сватать?.. А ты чего молчишь, тупой осёл?!..» Резкий взгляд в сторону забитого мужчины. «Давай, скажи ей!..»
- Я порчу?.. Я всё порчу, мама?!.. Я знаю о Шейн всё, я её лучшая подруга!.. – Запал подкатывает к щекам, хочется выкрикнуть всё, что на душе, всё, что за душой… Не стоит этого делать. Кар и сама понимает, что если и говорить матери о своей сексуальной ориентации, то не стоит делать это за столом, при всей семье. Но поздно. Уже слишком поздно… - Мама, я её близкая подруга! – Щёки покрываются румянцем, она чувствует это. «Господи, как маленькая девочка. Когда это в последний раз я краснела от того, что мне нравятся девушки?.. Классе в третьем, наверное… Чёрт, Кармен, что это с тобой?.. Ты стесняешься того, что ты лесбиянка?.. М, да ты тряпка, Кармен…» Разум уже не контролирует тело; язык сам собой переходит на испанский : - Мы живём в одном доме. Мы спим в одной постели. – Слишком жарко. Всё это время Кар сидела, а такое чувство, будто вагоны разгружала. Усталость. И до сих пор не понятно, как она держит себя в руках, или уже отпустила… - Да. Мама, да. Я лесбиянка.
Её глаза. Такие родные, такие драгоценные. Всё своё детство она пыталась быть похожей на свою мать. Она всегда слушала её советы, помогала ей и принимала её помощь. «Но я не похожа на тебя. У меня просто не получилось. Прости, мам…»
- Уходи. Я сказала: пошла вон. Уж лучше шлюха, чем лесбиянка.
Всегда тёплые, полные любви глаза превратились в обжигающий лёд. Всегда добрый и мягкий голос, полный ласки, отчётливо прозвенел в тишине и резал слух.
Кармен молча потянула Шейн за рукав и вышла из-за стола. Она абсолютно не помнила, как дошла до машины и приехала домой. В сознании лишь звучали последние слова матери. Слёзы крупными каплями катились по её щекам. Тёплые руки Шейн обняли её за плечи.
«Как хорошо, что она молчит… Как хорошо, что она понимает, что не нужно сейчас… Слов… Обещаний… Как хорошо, что она есть у меня…»
И слишком пусто на душе. И слишком больно. И хочется закричать, но знаешь, что не поможет…

с другого форума
Улыбнувшись, я махнула рукой в сторону кухни. -Это пока-что только тесто для коржа. Так что ещё нужно сделать крем.
Мои братья обожали мои тортики, но я готовила их крайне редко. Всё время Бобби или Бран мешают.
Не знаю, почему дед Дерри не знает о его происхождении, но я не люблю ввязываться в эти подробности. Вообще мне иногда кажется, что я одна из немногих людей, которые знают, что Джей приёмный ребёнок. Но я, так же как и он, не любим говорить об этом. Но так уж судьба распорядилась. Мда, тут уж такая проблема...
Почему-то первая фраза Слоана напомнила мне Достоевского "Отцы и дети". Хоть я до конца и не дочитала, но конфликт был как раз между двумя поколениями. Похоже, взрослые никогда не поймут детей.
-Ну так если ты не хочешь в эту военную школу, почему бы тебе туда просто не ехать? - я приподняла левую бровь и пристально посмотрела на малыша. В крайнем случае можно подключить меня. У меня всегда много места в квартире, можно пожить. Если уж на то пошло. Этого говорить я не стала, но Джереми сам знает об этом. Если понадобиться он всегда может остаться у меня.
-Ну или что-то придумаем с твоим дедушкой. А родители? как они к этому относятся? - вот почему мне всегда всё надо знать? Всегда до всего докопаюсь. Вообще я не особо любопытная, но до дорогих мне людей я просто с хожу с ума. Всё о них мне надо знать.
-Да вроде ничего. Вот Роб уехал со своей невестой в путешествие. Поэтому мы с малышом остались вдвоём, - то странное чувство, когда ты своего брата и друга называешь одинаково. Дуратская привычка называть тех, кто младше, малышами... Надеюсь, им не обидно.
Вот Бобби уехал куда-то путешествовать. А мы с Браном ревнуем его к его невесте, как будто она у нас отнимает что-то дорогое. Так и есть, конечно, но мы с Браном взрослые уже. Я могу позаботиться о себе и братике. Роб часто шутит про то, почему же меня ещё не украли. Но с моим характером никто кроме тех, кто меня давно знает, не уживётся. Так что хорошо, что меня не украли.
Я взяла несколько чипсов и закинула в рот. Всё же запах от торта был очень сладкий. Хотелось прямо сейчас съесть.

Денёк выдался что надо. Солнце золотым ореолом сияло на небосклоне и где-то неподалёку пели птицы.
В огромном особняке семьи Моралез, где народу жило, пожалуй, больше, чем в самом Ванкувере, также раздавалось щебетание. Все бегали и суетились, готовясь к обеду по новому поводу, который, скорее всего, и не был особым поводом, но маму Кармен попробовать переубедить было почти также сложно, как попытаться пробить танковую броню детской лопаткой. Любимая старшая дочка, Кармен, наконец приехала в отчий дом, повидаться с мамой и своей семьёй.
Кармен, улыбаясь, просто сияла. Похоже, всё было не так уж и плохо, как она ожидала. «Мама такая весёлая… Она очень рада, что у меня наконец-таки появилась подруга, которую я могу познакомить с ней. Хм, знала бы она…»
Кар чуть помотала головой, зачёркивая картинки, которые тут же пронеслись перед глазами, и ринулась на кухню за салатом.
Спустя каких-то несколько минут, вся семья была в сборе. Огромный стол просто разваливался от тарелочек и плошек с разными яствами, которые не преминула приготовить мать Кармен. Милая «светская» беседа шла на отвлечённые темы и Кар могла отвлечься, наблюдая за неторопливым течением облаков по небу.
Думая о своём, девушка никак не могла не порадоваться за себя. Отличный день, отличная погода; напротив неё сидит её любимы человек – мама; рядом сидит любимая девушка… Ну чем не праздник души?..
Пауло. Такое короткое имя, такой чёткий и быстрый звук. Именно с этого слова произошло начало конца.
Мама встречает юношу, усаживает его за стол. Пауло рассказывает о своём бизнесе. Он чистит ковры. «Что за бред?.. Какие ковры?.. Как вообще можно подобным заниматься?..»
- Шейн, Пауло мог бы помочь тебе. И вообще Пауло очень интересный человек. Вы могли бы сходить куда-нибудь вместе…
Щелчок. Зубы сомкнулись друг с другом так, что, казалось, могли бы прорезать сталь. Кармен не поворачивает головы в сторону Шейн; зачем, она и так знает, что происходит. Она и так видит. Она же женщина…
- Мама, Шейн не интересуется коврами. – Слишком резко. Давай, нежнее… - Мама, не нужно.
- Кармен, ну зачем ты всё портишь?.. Откуда ты знаешь, может, Шейн интересуется Пауло…
«Шейн интересуется Пауло?.. Господи, какой низкий разговор!.. Как вообще можно кого-то сватать?.. А ты чего молчишь, тупой осёл?!..» Резкий взгляд в сторону забитого мужчины. «Давай, скажи ей!..»
- Я порчу?.. Я всё порчу, мама?!.. Я знаю о Шейн всё, я её лучшая подруга!.. – Запал подкатывает к щекам, хочется выкрикнуть всё, что на душе, всё, что за душой… Не стоит этого делать. Кар и сама понимает, что если и говорить матери о своей сексуальной ориентации, то не стоит делать это за столом, при всей семье. Но поздно. Уже слишком поздно… - Мама, я её близкая подруга! – Щёки покрываются румянцем, она чувствует это. «Господи, как маленькая девочка. Когда это в последний раз я краснела от того, что мне нравятся девушки?.. Классе в третьем, наверное… Чёрт, Кармен, что это с тобой?.. Ты стесняешься того, что ты лесбиянка?.. М, да ты тряпка, Кармен…» Разум уже не контролирует тело; язык сам собой переходит на испанский : - Мы живём в одном доме. Мы спим в одной постели. – Слишком жарко. Всё это время Кар сидела, а такое чувство, будто вагоны разгружала. Усталость. И до сих пор не понятно, как она держит себя в руках, или уже отпустила… - Да. Мама, да. Я лесбиянка.
Её глаза. Такие родные, такие драгоценные. Всё своё детство она пыталась быть похожей на свою мать. Она всегда слушала её советы, помогала ей и принимала её помощь. «Но я не похожа на тебя. У меня просто не получилось. Прости, мам…»
- Уходи. Я сказала: пошла вон. Уж лучше шлюха, чем лесбиянка.
Всегда тёплые, полные любви глаза превратились в обжигающий лёд. Всегда добрый и мягкий голос, полный ласки, отчётливо прозвенел в тишине и резал слух.
Кармен молча потянула Шейн за рукав и вышла из-за стола. Она абсолютно не помнила, как дошла до машины и приехала домой. В сознании лишь звучали последние слова матери. Слёзы крупными каплями катились по её щекам. Тёплые руки Шейн обняли её за плечи.
«Как хорошо, что она молчит… Как хорошо, что она понимает, что не нужно сейчас… Слов… Обещаний… Как хорошо, что она есть у меня…»
И слишком пусто на душе. И слишком больно. И хочется закричать, но знаешь, что не поможет…

Hello, hello
Anybody out there? Cause I don't hear a sound
Alone, alone
I don't really know where the world is but I miss it now

Люблю небольшие, но до безумия уютные кафешки. Тут обязательно круглые столы и мягкие кресла, заменяющие пластмассовые стулья, которые вызывают дурные ассоциации с больничными столовыми. В кафе, подобных тому, в котором сейчас сижу я, обязательно огромные окна, впускающие в помещение лучи солнца, столь редко радующих жителей туманного Лондона, а зимой окна занавешивают и зажигают камин, отчего на душе сразу же появляется ощущение Рождества. В таких кафе лица официантов освещены искренней улыбкой, они всегда посоветуют тебе самое вкусное пирожное и самый свежий чай, хотя он здесь всегда самый свежий и вкусный, да и из сладостей сложно выбрать наиболее аппетитное. И еще здесь постоянно играет ненавязчивая музыка, дополняющая и без того уютную атмосферу. Вот и сейчас звуки скрипки наполняли помещение, отскакивали от светлых стен и мягко обволакивали мой разум. Я занял свой любимый столик возле окна, из которого открывался прекрасный вид на широкий проспект, круглосуточно по которому торопились куда-то люди. Чаще всего они выглядели уставшими, злыми и даже разочарованными, они спешили по делам, разговаривали по мобильному телефону, толкали друг друга и забывали об извинениях. Мне всегда было немного жаль этих измученных жизнью людей, но смотреть на них было довольно скучно, ибо на мой взгляд, все они были похожи даже внешне, поведение же было и вовсе схоже до мелочей. Куда более интересными выглядели, например, туристы или уличные художники и музыканты, а уж от веселых компаний студентов и вообще взгляд всегда было оторвать особенно сложно. Я могу провести несколько часов, рассматривая толпу и выключив мобильный телефон. Или засесть сюда с книгой, попивая чай и наслаждаясь спокойствием. Удивительным образом шум с улицы не проникал внутрь, что наталкивало на мысль о волшебстве данного место. Конечно же, всё намного прозаичнее и поблагодарить стоило отличную звукоизоляционную систему, вот только не хотелось тут думать о таких скучных вещах. Право слово, уж лучше верить в магию, чем в профессионализм строителей. Также к плюсам данного кафе стоило отнести отсутствие шумных посетителей. Люди вообще, как правило, забредали сюда либо случайно, либо потому что всей душой любили эти светлые стены, облицованные деревянными панелями. Компании молодых людей заходили редко, ибо тут попросту не было ничего интересного. Не было тут и пафосных девиц, выпячивающих вперед грудь и надувающих губы, как не было и неотесанных болванов, пьющих пиво и громко разгрызающих куриные крылышки. Отсутствие этой публики позволяло мне не вздрагивать от криков "Это же тот чувак, который снимался в "Докторе Кто"" или "Ой, а он разве не актер? Ну вон тот мужик около окна. Пошли подойдем к нему". Все плюсы в совокупности позволяли мне обожать данное заведение всем сердцем и возвращаться сюда во время каждого моего прилета в Лондон. Вот только сегодня у меня нет с собой книги, а взгляд не направлен на улицу, меня куда больше занимают свои руки, которые я рассматриваю вот уже несколько минут. Даже чай остался нетронутым, хотя официантка и пообещала мне самый вкусный напиток из тех, которые мне удалось попробовать в своей жизни. Я хмурюсь и прикусываю губу, кидая косые взгляды на входную дверь. В голове теснятся тысячи вопросов и мыслей, из кучи которых я не могу выделить самые важные. Я не волнуюсь, не переживаю, просто пытаюсь разобраться в себе. Вчера, когда я приглашал Габриэллу Уайлд на свидание, это казалось самой правильной вещью в мире. Я даже не секунду не позволил себе усомниться в своём желании встреться вновь, пусть и не мог адекватно объяснить этот порыв. Сейчас же это казалось глупой выходкой, достойной лишь подростка. Возможно, девушки и вовсе не захочет придти, а может и придет, вот только что скажет? Я нетерпеливо барабаню пальцами по блестящей столешнице и смотрю на часы, в сотый раз удостоверяясь в том, что умудрился придти раньше на несколько десятков минут. Сидеть тут в ожидании мне ничуть не нравится, главным образом потому что в голову продолжают лезть сомнения. Вчера мы отлично провели время, за что стоит поблагодарить располагающую атмосферу, небольшую порцию виски и прекрасное настроение. Что произойдет сегодня? Я вытягиваю ноги, практически дотягиваясь до противоположного стула и потираю лицо ладонями. Не люблю ожидание. Создается такое ощущение, будто время замирает и отказывается идти в своём обычном темпе, заставляя тебя грызть ногти и ждать, ждать, ждать. Наконец звенит дверной колокольчик, и я отрываю ладони от лица, чтобы испытать укол разочарования - внутрь зашла вовсе не Габриэлла. Мне не остается ничего другого, кроме как вновь окунуться в водоворот собственных сомнений. Когда-то мы снимались в "Докторе Кто", но тогда она была лишь миловидной девушкой, привлекшей моё внимание на пару мгновений. Я упустил из виду её необыкновенность, её очарование и волшебную улыбку. Вчера же смог насладиться этим сполна, даже слишком, из-за чего сегодня и вынужден недовольно поджимать губы. Колокольчик звенит снова. На этот раз я не надеюсь, а всего лишь чисто автоматически смотрю на дверь. Чудо! Это мисс Уайлд всё таки пришла. Я облегченно выдыхаю, только сейчас замечая, как напряжен был. Немного привстаю, активно махая рукой. - Здравствуй, - тепло улыбаюсь и указываю на стул напротив себя. - Ты всё таки пришла, - не знаю, зачем это говорю, скорее всего, из-за наступившей удовлетворенности. - Я подумал, что ты могла не принять всерьез моё предложение, - я наконец-то усаживаюсь обратно в кресло и откидываюсь назад. Толком не знаю, о чем хочу говорить, поэтому заполняю паузу глотком остывшего чая.

День был странным. Хотя нет, не так. Странным был год. А если еще точнее, то его половина, ведь именно за этот отрезок времени Алиса стала вести себя странно, тихо и совершенно непонятно. И дело тут было явно не в женских перепадах с настроением, но в чем именно Крису было не ясно.
В последние месяцы Таллахасси старался не особо бывать дома. То, что он согласился задержаться в городе чуть дольше совершенно не означало, что он будет постоянно торчать в четырех стенах. Крис брал как можно больше вылазок на себя, лишь бы не маяться от безделья и сегодня как раз была его смена. Уйдя рано утром с еще парой ребят, МакАлистер смог вернуться пораньше, так как их группа довольно быстро проверила закрепленный за ними участок. Тихо войдя домой, Таллахасси решил пока не оповещать о своем присутствии и сделать сюрприз Форд, сказав, что смог вырваться пораньше, чтобы побыть с ней.
Голос девушки раздавался из спальни, но так как ответа слышно не было легко было сделать вывод, что это телефонных звонок. Бесшумно дойдя до двери Крис приоткрыл ее и в этот момент его словно кто-то ударил. Случайно услышанная фраза разделила все время на до и после. Хотелось так же бесшумно уйти, чтобы потом сделать вид, что он ничего не знает и не слышал, но Таллахасси не мог. Пытался, но понимал, что не сможет притворятся. Перед кем угодно, но не перед ней. Той, которая так прочно вошла в его жизнь, а Крис и не заметил этого момента.
Оперевшись на дверной косяк МакАлистер ждал, пока на него обратят внимание. Разговора он больше не слышал, в голове засела лишь одна фраза, которая вновь и вновь проигрывалась в голове как зацикленная. На него обратили внимание. Испуг в глазах Джерси подействовал отрезвляюще. Неужели он так пугающе выглядит сейчас? Вполне возможно, ведь злость ощущалась вполне четко, вот только на кого злился МакАлистер было неясно. Всего четыре коротких слова и на место злости пришел удивление. Но это скорее была самая простая замена гневу, да и что тут нужно было объяснять? То, что девушка, которой он доверял врала ему, пусть не открыто, но врала? А может он сам поспособствовал тому, чтобы от него скрывали такие важные вещи? Он не понимал.
- Думаешь, это действительно необходимо? - поинтересовался Таллахасси, усмехаясь. Крис пытался взять себя в руки, что эмоции не затуманивали разум, но не мог. Сейчас ему было совершенно все равно, что она ответил. Сейчас его интересовал другой, более важный для него вопрос - почему?
- Почему ты не сказала мне? - он старался говорить как можно тише и спокойнее, чтобы не напугать. Старался взять себя в руки. Раньше ведь это так легко получалось. Раньше ничто не могло вывести его из равновесия, иначе бы МакАлистер давно был бы мертв. Он пытался, честно пытался понять все это. Даже допускал, что потерял доверие Форд, но тогда почему она все еще была здесь? Почему не ушла тогда, когда перестала ему верить?
Ему не давала покоя мысль, что он не видел изменений в Алисе за эти полгода. Точнее видел, но не обращал особого внимания, считая, что девушка просто меняется в характере за счет проживания в городе, общения с истребителями, да и просто потому что движется дальше. Крис и предположить не мог, что проблема куда большее серьезная, чем взросление.
- Как так? - Таллахасси совсем не нравилось, что Форд была напугана. Он четко видел страх в ее глазах и понимал, что он был причиной для его появления? Крис отвел взгляд в сторону, как и просила девушка и теперь смотрел в окно, чтобы не вызывать у Алисы лишний приступ паники. Он поймет ее, даже если не будет согласен. Хотя бы просто попытается понять причину. Главное, чтобы это снова не стало очередной ложью.